В отдельно взятой

Я рано начала ездить за границу, лет в двадцать. Это был уже не дремучий совок, а дремучая перестройка, ездили немногие и возили понятно что - чего душа желала, то и возили. Душа у этих людей желала маечек ядерной расцветки и матерчатых тапочек на каблуке. Я даже знаю, где они это покупали.

Моя самая первая поездка была в ГДР, была такая страна. Там было чистенько, потому что немцы, и бедненько, потому что коммунизм. Западные товары продавались, да, но стоили по местным меркам как мотоцикл. Дефицита никакого не было - немцы люди не страстные и за сапоги зарплату не отдадут. Я купила себе белые джинсы и черный пиджак, и туфли Gabor - зеленая замша на черном крокодиле. Мои немецкие знакомые крутили пальцем у виска - дорого. На сдачу я купила белую настольную лампу - тут уже пальцем у виска крутили русские знакомые, на эти деньги можно было купить шесть маечек.

Я ходила в этих белых штанах и в зеленом крокодиле по мерзкому своему городу и мне казалось - такой персонаж, как я, слегка улучшает ландшафт. Вокруг были кофты с начесом и перламутровые помады, а на мужиков лучше было вообще не смотреть, и посреди этого безобразия я смотрелась как туристка, которой через три дня положено отвалить к себе домой, в край белых штанов. Ничего было не сделать с этим ландшафтом, ничего.

Сколько я потом ни ездила, сколько ни добывала, ни волокла коробами, караванами, сколько ни наряжала всех своих, сколько ни тащила в дом изящных, удобных, нездешних вещей - ландшафт от этого никак не менялся, ни ветерка, ни ряби, эта бездна поглощала все без следа.

А я все старалась, все тянула, как муравей, в свою нору ценные соломинки, и только много лет спустя до меня дошло, что нельзя купить за деньги и привезти домой кусочек другой, правильной жизни, что эта граница непреодолима, что все эти бриллиантовые россыпи, если их унести с собой, прямо в кармане превратятся в золу.

Хорошо, хоть не в крысу. 

Credo

Сколько себя помню, я всегда считала, что я слишком хороша для этого мира.

Типа много чести ему, миру-то. Пусть заткнется и благоговеет.

Никогда, ни разу в жизни не заползла мне в голову мысль, что, дескать, за что меня любить, убогую.

Когда меня не любили, я думала - здесь некому меня любить, такую прекрасную, в этой пустыне, населенной монстрами.

Когда меня любили, я думала - чудо! чудо! Нашелся еще один нормальный в этой пустыне и т.д.

И при том, и при другом раскладе я прекрасно себя чувствовала, потому что блондинка в бикини на планете обезьян - это немного напряжно, но в целом круто.

Теперь, когда на носу у меня очки, а в душе всякое, я понимаю, что в меня был заложен какой-то безбрежный ресурс. Возможно, я была рождена, чтобы повести за собой человечество или изобрести какую-нибудь новую клизму. Иначе чем объяснить, что я пронесла свое знамя (см. выше) через все это говно, и знамя это до сих пор как новенькое.

Мне плевать на клизму и на человечество, весь этот ресурс я потратила на себя.

На единственно ценное, что есть в этой Галактике.

Завтра исполняется 44 года моему служению. Аминь.